Сухова Антонина Семёновна

1927 года рождения

Из воспоминаний Суховой Антонины Семёновны

Была пора: своих сынов

Отчизна к битве призывала….

(А. Плещеев)

Поднимайтесь, воины народа,

Партизаны сёл и городов!

Наша честь, и правда, и свобода

Голос свой слили в единый зов!

(М. Голодный)

4 июля 1941 года, через две недели после начала войны, город Остров, Псковской области, был оккупирован немецкими захватчиками.

Я, 14-ти летняя школьница, закончившая 6-й класс, жила в то время у своих дедушки и бабушки в деревне Дарьино, что в двадцати пяти километрах от г. Остров. Меня и моего 12-ти летнего брата Александра родители каждый год отправляли в деревню на летние каникулы, но это лето,лето 1941-го изменило привычный уклад нашей жизни.

Родители неоднократно присылали в Дарьино телеграммы с фразой «Приезжайте», «Подождите», но времени на принятие какого- то решения уже не было. Немецкими войсками была организована стремительная переправа через реку Великую, и, мимо нашего села хорошо оснащенные немецкие части промчались на Восток. Небольшая группа местных жителей – стариков и детей;- со страхом и болью в глазах смотрела им вслед. Так началась новая жизнь…

Были ликвидированы колхозы. Каждому хозяйству был выделен участок земли для ведения единоличного хозяйства. С этого момента каждая семья должна была обеспечивать себя, обрабатывая землю. Был избран староста из числа жителей, который должен был выполнять все указания немецкого командования. Одним из указаний было ежедневное выделение от каждого хозяйства человека для работ, необходимых для немецкого командования. Основными работами было строительство оборонительных сооружений и поддержание порядка дорог. Таким человеком от нашей семьи была я, а мой 12-ти летний брат под руководством дедушки- инвалида должен был обрабатывать землю, вспахивать её плугом, собирать урожай.

С самого начала этой жизни во мне возникло непреодолимое желание как-то помочь своей стране. В то время было неизвестно как именно это сделать. В те дни моей подругой была Ефросиния Степанова, она была старше меня на 4 года. До войны Фрося работала воспитателем в детском саду. Мы старались быть вместе на работе и после работы, наши настроения и желания совпадали. Пока в тот период мы решили ни в коем случае не идти на привилегированные работы, а выполнять только черную, подневольную работу. В дальнейшем в деревне, где проживали мои дедушка и бабушка расположился немецкий рабочий батальон, деревню оцепили колючей проволокой, на территории деревни построили лагерь для русских военнопленных. Пленные использовались как рабочая сила для выполнения строительных работ. Вся территория охранялась. Самое тяжелое было то, что мы не имели никакой информации о положении дел на фронте. Единственное, чем мы питались- это слычайные слухи. Листовкам и немецким воззваниям мы не верили. Дальше все чаще рабочим заданием немецкого командирования было поддержание в порядке основной дорожной артерии: Псков-Остров-Пушкинские горы-Опочка. Ежедневно приходилось из деревни проделывать пешком 7 км туда и 7 км обратно, летом  и зимой, с лопатой или метлой. Вскоре появились слухи, что недалеко от нашей деревни появились партизаны, приезжали пополнять запасы продовольствия. Мы с подругой строили планы уйти в партизанский отряд. Греющим душу событием для нас было посещение лагеря военнопленных, где мы бывали после окончания рабочего дня. Мы делились с ними своими настроениями и намекали на свои планы. Хотелось найти поддержку и осуществить задуманное совместно. Но строить совместные планы было нереально. После очередного побега кого-то из военнопленных, его ловили, а охрана лагеря усиливалась. И опасность была более высокая. За связь с партизанами жители наказывались чрезвычайно жестоко. Был случай, когда партизаны зашли ночью в один из домов в соседней деревне. В последствии семья и дом были сожжены, а трупы несколько дней лежали в центре деревни на дороге.

Тем не менее, мы приняли решение в один из осенних дней уйти из дома и провести столько ночей, сколько потребуется в соседней деревне в ожидании приезда партизан. Мы слышали, что в эту соседнюю деревню они иногда приезжали. Был собран узелок с, как мне казалось, необходимыми вещами, с которыми я должна была явиться в дом Фроси после работы. Её дом находился за пределами колючей проволоки. Оттуда мы должны были добраться до деревни Теплухино, где нам надлежало скрываться. Я понимала, что не могла поделиться этими планами с родными (бабушкой и дедушкой), и действительно не собиралась ничего им говорить. Когда я пошла взять свой узел, я обнаружила, что его на месте нет. Каким-то образом бабушка с дедушкой без моего откровения узнали о моих намерениях, очевидно как-то почувствовали. Мне до сих пор не известно, как именно они об этом тогда догадались. Взволнованный дед переградил мне дорогу и сказал, что только через его труп я могу осуществить свой план. Он отвечает за меня перед моими родителями, и его задача – передать меня им живой. Слезы не помогали, план был сорван. Шло время. Наступила зима 44-го года. Я по-прежнему выполняла работы по заданию немецкого командования. Совершенно неожиданно со мной захотели поговорить бабушка с дедушкой. Они вызвали меня и сказали, что они, возможно, старые люди и чего- то не понимают, они пришли к решению, что меня отпускают. К этому времени я решила рассказать все моему брату и пообещала, если все сложится удачно, прийти за ним и забрать с собой в партизанский отряд. На этот раз меня хорошо подготовили к похожу. Был зарезан теленок, и с собой мне собрали внушительный запас еды, был сшит тулуп из овчины и валенки были склеены с калошами. Валенки тогда были основной обувью с ранней осени до поздней весны. И так, с наступлением темноты, попрощавшись со всеми, я отправилась в соответствии с прежними планами – практически в никуда. Нужно сказать, что помимо риска для себя, огромный риск был и для моих родственников. Нужно было как-то объяснять оккупантам куда делся один из членов семьи. В дальнейшем родне приходилось это объяснять, с чем они успешно справились.

Далее была деревня Теплухино (3-4 км от Дарьино), где нам предоставили сеновал, чтобы спрятаться. Ждать там нужно было столько, сколько придется, никакой определенности не было. Вдруг, среди ночи, о чудо – скрип саней по снегу, голоса…

- «Партизаны,» - сказали мы друг другу и выбежали на дорогу.

Это были действительно партизаны. Мы обратились к командиру с просьбой взять нас с собой.

- «Хорошо, отвезем вас и представим командованию. Пусть они решают вопрос о вашем принятии.»

Везли нас долго, небо было ясное, светили звезды, ехали, как тогда казалось, всю ночь. С рассветом привезли нас, как и обещали, к командиру, который нас внимательно выслушал и сказал, что вопрос будет решен после выполнения нами задания. Для лагеря военнопленных партизаны передавали карты с расположением партизанского лагеря, газеты, листовки. Именно это и стало нашим заданием. Так, без ночлега, тут же, покормив, нас отправили в дневное время по той же дороге в обратный путь. До границы партизанского края нас подвезли на лошади, дальше мы шли пешком. Шли долго и уже в другом качестве – партизан. Пришли мы ночью в дом Фроси, нас приняли родственники и спрятали на сеновале. Нужно было ждать еще одну ночь, чтобы передать пакет для военнопленных. Связующим звеном для выполнения задания могла быть только моя бабушка. Бабушке сообщили о том, что она должна забрать пакет и передать его в лагерь. Задание было выполнено! Дождавшись ночи, мы снова пошли по той же дороге в обратный путь, но уже втроем – третий был мой брат. На границе с партизанским краем нас должна была ждать подвода, откуда нас должны были довести до партизанского лагеря. Её не оказалось. Место стоянки нашего отряда изменилась из-за бомбежки тех территорий. Мы с трудом отыскали командира нашего отряда. Брата зачислили в хозяйственный взвод, а меня в разведывательный.

Итак, я разведчица 8-й Ленинградской партизанской бригады, а мой брат выполняет задания хозвзвода: добывает пропитание для партизан. В дневное время в лагере шло обучение, изучалось оружие, нас учили как им пользоваться. В ночное время поочередно мы несли охрану территорий. Зимой было особенно тяжело. Так же ночью давались задания по подрыву немецких коммуникаций. Жизнь наша протекала в постоянной тревоге, нужно было быть постоянно на чеку, даже спали, никогда не раздеваясь.

В конце февраля 1945 года наступает великое событие – партизанская бригада соединяется с частями Советской армии. Происходит братание. Всё, победа! Территория становится освобожденной от немецких захватчиков. Партизаны выполнили свое задание, они больше не в тылу, они за линией фронта, фронт двинулся дальше на Запад. Поступает приказ всем строиться, дается 5 минут на сборы перед походом в сторону Ленинграда. Задание было дойти до пригорода Гатчина, около 300 километров. В тот момент у брата начался очередной приступ аппендицита, мне дали повозку со скакуном и сопровождающего, чтобы его домчать до ближайшего военного госпиталя, где я его и оставила. Шли мы до Гатчины больше недели пешком, ночевали в лесах. Чувствовалась ранняя весна, было сыро, валенки промокали. По прибытии в Гатчину началось реформирование всей бригады: мужчины снова направлялись на фронт, а женщины в дом отдыха «Лесное». За пару недель до этого я отправила письмо родителям, почта работала в то время отлично и вскоре мне пришел ответ. В письме они сообщали, что пережили блокаду, живы и по-прежнему живут в Ленинграде. Наступило время реализации моего второго скрытого желания – учиться. Зная, что рядом родители и я могу быть дома, я отказалась от дома отдыха. Но как попасть в Ленинград? Нужен был пропуск. Ленинград соблюдал все меры предосторожности. Мне выдали справку о том, что я была в партизанском отряде. Вдруг, о чудо! После получения справки я увидела старенький автобус и майора в полушубке кричащего:

- «Кто в Ленинград? Подходите.»

Я подошла к нему. Выслушав всю мою историю, майор сказал мне:

- «Забирайтесь, я Вас провезу.»

На контрольном пункте он сказал: - «Этот ребенок со мной.»

Вторым не менее удивительным оказалось, что он живет в том же доме где и мои родители. Он за руку довел меня до квартиры и стоял около нее, пока со слезами на глазах и криком «Где же Саша?» дверь не открыла моя мама. Я вернулась одна, без брата… Брат пробыл в воинской части после госпиталя и вернулся домой после полугода.

Итак, началась новая жизнь, о которой будет новая история.