Ленинградский альбом

У нее было три сестры: Наталия, Надежда и Александра Фомичевы. 

Когда началась война, 2 младшие сестры (Надежда и Александра Фомичевы) жили с родителями в деревне в Тверской (тогда Калининской) области. Всю войну они были, как их называют официальные документы, «труженики тыла». 13-летняя школьница Александра и 18-летняя студентка техникума Надежда трудились в колхозе, заменив ушедших на фронт мужчин. Через два года, когда будущая свекровь увидела 15-летнюю маленькую Шуру, взвалившую на себя 50-килограмовый мешок с зерном и бодро зашагавшую к телеге, куда их сгружали, женщина расплакалась. 15-летняя девочка должна наряжаться, танцевать и любоваться заревом заката, а не пристально вглядываться в зарево приближающегося боя. Но это зерно нужно было фронту, его ждали в голодном Ленинграде. 

Мария Павловна трудилась инженером на заводе ЛОМО.

Когда в 1941 году немецко-фашистские войска стремительно приближались к городу, встал вопрос об эвакуации завода. Сейчас в документальной хронике, которую показывают к очередной годовщине Победы, можно увидеть, как в считанные недели, на голом месте, руками и энтузиазмом людей возводились корпуса заводов, на строительство которых в мирное время уходило несколько лет. Люди работали без выходных, понятие «рабочий день» было весьма условным, потому что он рассчитывался, главным образом, объемом проделанной работы, а не количеством часов, проведенных на рабочем месте. И никто не спрашивал, какое у тебя образование и чем ты занимался до войны, привык ли ты стоять у станка в рабочем цеху или у чертёжного стола в уютном кабинете. Люди делали то, что раньше, до войны, казалось немыслимым, потому что это было НАДО. Так слово «невозможно» на четыре года было вытеснено словом «надо»…

Руководство завода объявило об эвакуации. Были составлены списки людей и оборудования. Мария очень не хотела уезжать из родного Ленинграда. Она решила спрятаться. Переждать, пока эвакуация не завершится. Это город, в котором она родилась, в котором она знала каждый закоулок, знала многих людей, которые, как она надеялась, помогли бы ей укрыться на время. Потом, когда завод бы уже уехал, она вернулась бы на свое предприятие, на свое рабочее место. Но здесь! Дома! Ехать в чужие края одной, без поддержки семьи было очень страшно.

Может, эти настроения витали в воздухе, а может, кто-то из тех, кому Мария доверилась, рассказали о ее мыслях начальству. Во всяком случае, к ней подошел ее начальник и откровенно поговорил с девушкой. Он сказал, что сейчас идет война. Что советское государство дало ей бесплатное образование. Старшие наставники на заводе не жалели времени, обучая ее профессии на производстве. И теперь эти знания нужны стране, которая дала ей возможность стать грамотным инженером, профессионалом. Что знания, которые ей дало советское государство, не принадлежат ей одной, сейчас они нужны Родине. «Ты можешь спрятаться», – сказал он. – «Но идет война. С тобой поступят по закону военного времени … как с дезертиром». Выбора не было. Пришлось ехать.

После войны все сестры жили в Ленинграде. Все, кроме младшей, Шуры, которая в 1951 г. уехала в гарнизон на Балтийском море по месту службы мужа.