Ленинградский альбом

Дочь Михаила Васильевича Удальцова и Надежды Егоровны Толокновой (Удальцовой).

Рассказывает Татьяна Акимовна Лебедева:

«Когда Ане было около двух лет, родители разошлись — а точнее, мать (Удальцову Надежду) братья вынуждены были забрать из семьи мужа (Михаила) из-за невыносимой обстановки в доме. Детей не отдали, и Аня осталась и без матери, и почти без присмотра. Соседи, слышавшие плач ребёнка, стали пенять бабке Агафье, что ребёнок брошен, и тогда только взяли девочку-подростка присматривать за ребёнком. Детям (Кате и Ане) пришлось жить с мачехой — как в русских сказках, без ласки и полуголодными. Отец мало заботился о том, как жилось детям. Но всё же в школе девочки закончили семь классов, что в то время было большим достижением.

Скорее всего, после того, как сестра Катя, которая с шестнадцати лет жила у матери, вышла замуж, Аня перебралась к матери. Аня училась неплохо, и после окончания семилетки поступила в медицинский техникум, потом в медицинский институт. А 22 июня 1941 года все планы похоронила война.

Аня дежурила на крышах в составе бригады, которая сбрасывала с крыши зажигательные бомбы. Позже рыла окопы под Новгородом. Под бомбежками и обстрелом голодные девчонки отходили к Новгороду, а далее пароходом до Волхова в страхе затонуть, так как пароход был перегружен бежавшими от ужасов людьми. Затем в переполненном поезде добрались, наконец, до Ленинграда. Потом, чуть передохнув на вокзале, Аня пешком шла от Балтийского вокзала до Смоленского кладбища на Васильевском острове, где жила мама (Надежда Егоровна). В городе уже была паника. Бадаевские склады — самые огромные в то время — были разбомблены (не без помощи шпионов). Ввели карточки на продовольствие. Как медика Аню направили работать в госпиталь (это её и спасло от голодной смерти) на 3-й линии Васильевского острова. Это было бывшее общежитие техникума. Когда туда впервые вошли, оно было полно мёртвых студентов. В госпиталь поступали в основном больные дистрофией — которые, как правило, больше недели не выживали. Однажды привезли молодых мальчишек с линии фронта из-под Москвы. Они спрашивали у медсестер: «Сестрички, неужели мы умрём?» Медики, конечно, их успокаивали, подкармливали и старались вылечить, но в итоге все они умерли. В 1943 году её перевели в госпиталь на площади Льва Толстого.

Как говорится, неисповедимы пути господни –оказывается, в то же время там работала поваром моя свекровь – бабушка Андрея Лебедева — Прасковья Романовна (девичью фамилию которой я не знаю).

После того, как мама эвакуировалась, а отец (Михаил Васильевич Удальцов) вернулся с фронта с инвалидностью, она экономила и своим пайком делилась с отцом. В декабре 1943 года её перевели в Кронштадт. Здесь она встретила свою судьбу — Баклагина Николая Ивановича (трижды орденоносца). Вышла за него замуж. По месту службы Николая жили в Эстонии — там родился сын Валерий — затем опять вернулись в Кронштадт. Родились две девочки – Галя и Ира. Аня не работала – вела домашнее хозяйство. Муж очень ограничивал её в средствах. На лето она с детьми уезжала к отцу во Всеволожск, и муж выделял ей только по двадцать рублей на человека. Это выходило рублей восемьдесят-сто. В то время машинист электропоезда получал тысячу двести рублей, так что ей приходилось страшно экономить и терпеть все выговоры и ворчание отца. Даже когда она сына Валерия отправляла к сестре Кате, средств не хватало.

Со временем она стала работать в музее города Кронштадт. Умерла она после очень тяжёлой и продолжительной болезни на девяносто третьем году жизни. Несмотря на то, что она была блокадницей и многое сделала для музея Кронштадта, на её похороны никто из общественных организаций и администрации города не пришёл. Похоронена в Кронштадте».